Нагорный Климентий Григорьевич — Биография
Климе́нтий Григо́рьевич Наго́рный — матрос гвардейского экипажа́, проходил службу на Императорской яхте «Штандарт», дядька цесаревича Алексея Николаевича. После Февральской революции и отречения Николая Второго последовал за царской семьёй в ссылку. Возмущался условиями содержания царской семьи в доме Ипатьева и воровством охраной вещей, принадлежащих царской семье. Был арестован и вскоре убит большевиками незадолго до расправы над царской семьёй.
Из крестьян. Женат не был. Служил матросом на императорской яхте «Штандарт», откуда в декабре 1913 года ушёл на службу помощником дядьки Цесаревича боцмана А. Е. Деревенько. В обязанности дядьки входило сопровождать Цесаревича во время выходов, охранять, что было жизненно важно во времена, когда революционеры вели охоту на представителей царствующей династии, носить наследника на руках во время приступов его болезни, развлекать его. Вот как описал появление К. Г. Нагорного в императорском окружении лейб-лекарь Е. С. Боткин в письме к начальнику Канцелярии Александры Фёдоровны графу Я. Н. Ростовцов: «О назначении только что принятого на службу к Высочайшему Двору матроса Нагорного — помощником боцмана Деревенки. Из сказанного мне Ея Величеством я понял, что фактически боцман Деревенко будет по-прежнему называться „дядькой“ Его Высочества Наследника Цесаревича. Но юридически он должен занимать место камердинера, а его помощник, Нагорный, гардеробщика».
После того как после Февральской революции боцман А. Е. Деревенько ушёл из Царского Села вместе с революционными матросами, К. Г. Нагорный стал дядькой Цесаревича.
В ссылке с царской семьёй. Арест и гибель
Когда царская семья в августе 1917 года высылалась в Тобольск, возможность покинуть службу была у всех императорских слуг, но К. Г. Нагорный предпочёл остаться в семье отрёкшегося монарха и добровольно отправился вместе с ними в ссылку.
В апреле 1918 года в Тобольск прибыл большевистский вооружённый отряд, под командованием матроса Балтийского флота — П. Д. Хохрякова. Узнав, что в числе слуг царской семьи есть и матросы-балтийцы, Хохряков пригрозил, что сведёт счёты с «предателями революции», «позорящими революционный флот», если они не оставят своей службы при царской семье:450.
Когда царскую семью частями (ввиду болезни цесаревича Алексея) отправляли из Тобольска в Екатеринбург, К. Г. Нагорный был отправлен во второй группе вместе с цесаревичем и тремя великими княжнами, прибыв в Екатеринбург 10 (23) мая 1918 года. С него, как и со всех слуг, допущенных в дом Ипатьева, были взяты расписки. Расписка, данная К. Г. Нагорным, сохранилась:
Я, нижеподписавшийся, гражданин Нагорный Климентий Григорьев, Киевской губернии, Свирского уезда, Антоновской волости, село Пустоваровка, даю настоящую расписку, что, желая продолжать служить при бывшем царе Николае Романове, обещаюсь подчиняться и выполнять распоряжения Уральского областного совета, исходящие от коменданта дома особого назначения, и считать себя на равном состоянии, как и остальная семья Романовых. К. Нагорный. 24 мая
Историк В. М. Хрусталёв писал, что подписывая эту расписку, царские слуги подписывали собственный смертный приговор:443
По воспоминаниям очевидцев, К. Г. Нагорный не мог молча сносить издевательства тюремщиков над цесаревичем Алексеем. Ещё на пути из Тобольска в Екатеринбург на борту парохода «Русь» К. Г. Нагорный защитил цесаревича от произвола комиссара Родионова, который запер его и наследника изнутри в каюте на ключ, чем вызвал гнев и угрозы большевиков. А. А. Теглева, няня царских детей, вспоминала: «Нагорный держал себя смело и свою будущую судьбу себе предсказал сам. Когда мы приехали в Екатеринбург, он мне говорил: Меня они, наверное, убьют. Вы посмотрите, рожи-то, рожи у них какие! У одного Родионова чего стоит! Ну, пусть убивают, а все-таки я им хоть одному-двоим, а наколочу морды сам!»
Оказавшись в доме Ипатьева, К. Г. Нагорный и лакей великих княжён И. Д. Седнёв поднимали голос в защиту притесняемых охраной узников, принялись смывать со стен стихи и рисунки неприличного и оскорбительного для царской семьи содержания, которые оставляли красноармейцы-охранники. Но окончательно решило их судьбу то, что они позволили себе открыто возмущаться тем, что охрана ворует вещи, принадлежащие царской семье. Пьер Жильяр вспоминал впоследствии: «…эти два милых малых не могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки».
15 (28) мая 1918 года матросы были взяты из Ипатьевского дома и доставлены в Екатеринбургскую тюрьму. Арестованных слуг лишили вещей и денег и поместили в общей камере тюрьмы, где содержались арестованные чрезвычайной следственной комиссией. Их сокамерником был князь Львов, который впоследствии дал показания следствию об убийстве царской семьи о рассказах арестованных матросов об условиях содержания царской семьи в доме Ипатьева. Жильяр так описал момент, когда он в последний раз видел цесаревича и Нагорного:
Матрос Нагорный прошёл мимо моего окна, неся маленького больного на руках; за ним шли Великие Княжны, нагруженные чемоданами и мелкими вещами. Я захотел выйти, но часовой грубо оттолкнул меня в вагон.
Я вернулся к окну. Татьяна Николаевна шла последней, неся свою собачку, и с большим трудом тащила тяжелый коричневый чемодан. Шел дождь, и я видел, как она при каждом шаге вязла в грязи. Нагорный хотел прийти ей на помощь — его с силой оттолкнул один из комиссаров…
По одним сведениям в начале июня, по другим — в начале июля 1918 года они в группе других заключённых были выведены из тюрьмы, отведены за город в безлюдное место и тайно, в спину, убиты «за предательство дела революции» — как было указано в постановлении об их казни. Историк Хрусталёв писал, что комиссар Хохряков таким образом исполнил свою угрозу:451. Идя к месту казни, Нагорный держался мужественно и ободрял других смертников. Убийцы оставили их трупы на месте убийства не захороненными. Советская «Народная газета» города Шадринска напечатала об этом 31 июля 1918 года такое извещение: «Екатеринбург, 7 июля. По предложению областного Совета Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией расстреляны следующие заложники:…Нагорный,…».
Когда Екатеринбург был занят белыми, трупы К. Г. Нагорного и И. Д. Седнёва, полуразложившиеся и исклёванные птицами, были найдены и торжественно захоронены у церкви Всех Скорбящих. Очевидцам похорон запомнилось, что могилы бывших матросов «Штандарта» были усыпаны множеством белых цветов. Могилы их не сохранись — их уничтожили, когда советская власть устраивала на месте кладбища городской парк.