Альбертинелли Мариотто — Биография

Мариотто Альбертинелли, Альбертинелли Мариотто ди Биаджо ди Биндо (итал. Mariotto Albertinelli di Biagio di Bindo; 13 октября 1474 – 5 ноября 1515) – итальянский живописец эпохи Возрождения, представитель флорентийской школы.

Альбертинелли родился 13 октября 1474 года в итальянском городе Флоренция, в семье ювелира Бьяджо ди Биндо Альбертинелли. Отец научил его мастерству своего дела и Альбертинелли следовал его профессии до 20 лет.

Продолжая заниматься золотобитным ремеслом отца в 12 лет стал учеником Козимо Росселли. В студии своего учителя художник получил свои первые знания о живописи и здесь же сдружился с Баччо дела Порта (известного впоследствии под именем Фра Бартоломмео). Несмотря на совершенно разные характеры, дружба их была настолько крепка, что они стали одним целым. Друзья много и плодотворно работали вместе, чем объясняется сходство их манер («Поклонение младенцу Христу», 1490-е г.).

В 1494 году Баччо ушел от Козимо, чтобы заняться искусством самостоятельно, как мастер. Мариотто ушёл вместе с ним. Так они открыли собственную мастерскую, после чего долгое время оба проживали у Порта Сан Пьеро Гаттолини, выполняя многое совместно. Долгое время Альбертинелли считали двойником Фра Бартоломмео, не отдавая должное его таланту. Но сам Мариотто находился под сильным влиянием своего друга, а время, проведенное вместе, оказалось самым блестящим периодом его творчества, когда он достиг наибольшей монументальности и композиционного совершенства.

Так как Мариотто не так основательно владел рисунком, как Баччо, он обратился к изучению антиков, находившихся тогда во Флоренции, большая и лучшая часть которых была в доме Медичи. Он много раз срисовывал некоторые из небольших плит, высеченных полурельефом в лоджии сада, выходящего к Сан Лоренцо; на одной из них был прекраснейший Адонис с собакой, на другой – две чудеснейшие обнаженные фигуры, одна из которых сидит с собакой у ног, другая же стоит, скрестив ноги и опираясь на палку; были там и две другие таких же размеров, на одной из которых были два путта с перунами Юпитера, а на другой — обнаженный старец, с крыльями за спиной и на щиколотках, и с весами в руках. Помимо этого, сад этот был полон женских и мужских торсов, которые изучал не только Мариотто, но и все скульпторы и живописцы того времени. Большая часть этого хранится ныне в гардеробной герцога Козимо, а другая часть осталась на месте, как, например, два торса Марсия, остались на месте бюсты над окнами и бюсты императоров над дверями.

Изучая эти антики, Мариотто сделал большие успехи в рисунке и поступил на службу к мадонне Альфонсине, матери герцога Лоренцо, оказывавшей ему всяческую помощь, чтобы Мариотто имел возможность совершенствоваться. И действительно, чередуя технику рисование с живописью, он приобрел немалый опыт, как это и обнаружилось в нескольких картинах, написанных им для этой синьоры, посланных ею в Рим для Карло и Джордано Орсини и попавших затем в руки Чезаре Борджа. Написал он с натуры мадонну Альфонсину весьма хорошо, и ему казалось, что в этой к ней близости он уже нашел свое счастье. Однако, когда в 1494 году Пьеро деи Медичи был изгнан, Мариотто лишился этой помощи и этого покровительства и переселился обратно к Баччо, где он с еще большим усердием принялся за изготовление глиняных моделей и за изучение и упорное исследование натуры, а также подражал работам Баччо, почему он в немногие годы и сделался мастером прилежным и опытным. И, видя, что все у него так хорошо получается, он осмелел настолько, подражая манере и повадке товарища, что многие принимали произведения Мариотто за работу Фра Бартоломмео. Однако Альбертинелли не только нежнее и грациознее своего друга, но и подробнее в исполнении.

Когда Баччо дела Порта забросил живопись и ушел из мира в монастырь. Мариотто, потеряв товарища, был в смятении и как потерянный, и столь странным показалось ему это известие, что впал он в отчаяние и ничто его уже не радовало. И если бы вообще Мариотто не питал такого отвращения к общению с монахами, о которых он всегда очень плохо отзывался, и если бы он не принадлежал к противникам партии брата Джироламо Феррарского, то любовь его к Баччо, того гляди, заставила бы и его постричься и уйти в монастырь с товарищем. Однако Джероццо Дини упросил его закончить заказанный им для кладбища и оставленный Баччо незавершенным "Страшный суд", так как манера у обоих была одна и та же. А так как имелся картон, выполненный рукой Баччо, а также и другие рисунки, и закончить эту работу просил его сам Фра Бартоломео, который получил за нее деньги и которого мучила совесть за то, что он не выполнил обязательства, Мариотто довел дело до конца с усердием и любовью так, что многие, об этом ничего не знавшие, думали, что все было написано одной рукой, благодаря чему он и приобрел величайший авторитет в своем искусстве.

Мариотто Альбертинелли был по словам Вазари, "человеком весьма беспокойного нрава, покорствующим своей плоти в делах любовных, и очень весёлым в повседневной жизни". Коллеги упрекали его в легкомыслии, и, словно в подтверждение их слов, Мариотто Альбертинелли бросил заниматься живописью. Решив заняться делом более низким, но зато менее утомительным и более веселым и, открыв превосходнейшую харчевню за воротами Сан Галло, а у Понте Веккио аль Драго таверну и харчевню, занимался этим делом много месяцев, говоря, что он выбрал искусство, в котором нет ни анатомии, ни ракурсов, ни перспективы и, что самое главное, за которое никто не оскорбляет, а что в том искусстве, которое он бросил, все как раз наоборот, потому что то изображало мясо и кровь, а это наливало кровью и наращивало мясо; и здесь каждый день слышишь, что тебя за доброе вино хвалят, а там только и слышишь, как тебя ругают.

Однако надоело ему и это и, устыдившись занятия столь недостойного, он снова вернулся к живописи и во Флоренции писал картины и расписывал дома граждан. Так, для Джован Марио Бенинтенди он выполнил собственноручно три небольшие истории, а в доме Медичи написал маслом по случаю избрания папой Льва X тондо с их гербом и с Верой, Надеждой и Любовью. А для товарищества Сан Дзаноби, что возле канониката Санта Мариа дель Фьоре, он подрядился написать на доске Благовещение, что с большим усердием и выполнил. Он нарочно для этого приказал пробить окно на предназначенном для образа месте и решил там и писать его, чтобы по собственному усмотрению ослаблять и усиливать на нем изображения построек, в зависимости от видимой их на свету высоте и отдаленности.

Ему пришло в голову, что живописные работы, в которых нет рельефа и силы, а в то же время и нежности, ничего не стоят. А так как он понимал, что они не будут выделяться на плоскости без теней, если они будут очень темными, то будут непроницаемы, а если они будут нежными, то в них не будет силы, он мечтал сочетать в них нежность с особым приемом, какой, как ему казалось, искусство до сих пор еще не умело применять так, как ему этого хотелось. И потому, когда ему представился случай применить это в названной работе, он стал с невероятными усилиями этого добиваться, что и видно по фигурам Бога Отца и нескольких путтов, парящих в воздухе, которые сильно выделяются на доске благодаря темному фону написанной им там архитектурной перспективы в виде покрытого резьбой полукруглого свода, который, по мере того как арки уменьшаются, а линии приближаются к точке схода, углубляется так, что кажется объемным, не говоря о том, что там изображены очень изящные ангелы, которые порхают, рассыпая цветы.

Работу эту Мариотто писал и переписывал много раз, пока не довел ее до конца, меняя то более светлый колорит на более темный, то большую его живость и яркость на меньшую. Однако, это его никак не удовлетворяло и он считал, что руке все еще недостает замыслов разума, ему захотелось найти белый тон более яркий, чем белила, и он начал их очищать, чтобы высветлять самые светлые места так, как ему этого хотелось. Тем не менее пришлось ему признать, что искусством не выразишь того, что содержат в себе гений и разум человека, и удовольствоваться тем, что сделал, будучи не в силах достигнуть того, чего сделать не мог. От художников же он заслужил за эту работу похвалы и почести, к тому же он надеялся получить от своих хозяев за такие труды гораздо больше того, что он получил, почему между заказчиками и Мариотто и возникли разногласия. Однако Пьетро Перуджино, тогда уже старый, Ридольфо Гирландайо и Франческо Граначчи оценили эту работу и совместно определили ее стоимость. В церкви Сан Бранкацио во Флоренции он написал в полутондо Посещение Марией Елизаветы. Равным образом и в церкви Санта Тринита Богоматерь, св. Иеронима и св. Зиновия для Дзаноби дель Маэстро, а в церкви конгрегации священников св. Мартина написал также на дереве получившее большое одобрение другое Посещение.

Он был приглашен в монастырь делла Кверча, что за Витербо, однако только что он успел приняться за очередную доску, как ему вдруг захотелось повидать Рим, и, уехав туда, он стал писать и закончил в тонкой манере маслом на доске св. Доминика, св. Екатерину сиенскую, обручающуюся с Христом, и Богоматерь по заказу брата Мариано Фетти для его капеллы в церкви Сан Сильвестро, что на Монтекавалло.

После этого он воротился в Кверчу, где у него было несколько возлюбленных, с которыми он не мог развлекаться, пока был в Риме, и которым, распалившись от неудовлетворенного желания, он захотел показать свою доблесть в турнирах. И вот, сделав последнее усилие, но, будучи уже не очень молодым и не слишком боевым в этом деле, он был вынужден слечь в постель. Приписав это тамошнему воздуху, он приказал перенести себя на носилках во Флоренцию. Однако ни помощь, ни лечение ему не помогли и, по прошествии нескольких дней, он скончался от этой хвори 5 ноября 1515 года и был погребен в церкви Сан Пьер Маджоре этого города.

Учениками Альбертинелли были Понтормо, Инноченцо ди Пьетро Франкуччи да Имола и Джулиано Буджардини.