Анастасия Николаевна — Биография

Анастаси́я Никола́евна (Романова); (5 (18) июня 1901, Петергоф — в ночь с 16 на 17 июля 1918, Екатеринбург) — великая княжна, четвёртая дочь императора Николая II и Александры Фёдоровны. Расстреляна вместе с семьёй в доме Ипатьева. После её смерти около 30 женщин объявляли себя «чудом спасшейся великой княжной», но все рано или поздно были разоблачены как самозванки. Прославлена вместе с родителями, сёстрами и братом в соборе новомучеников Российских как страстотерпица на юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви в августе 2000 года. Ранее, в 1981 году, они же были канонизированы Русской православной церковью за рубежом. Память — 4 июля по юлианскому календарю.

Рождение

Родилась 5 (18) июня 1901 в Петергофе. К моменту её появления у царской четы были уже три дочери — Ольга, Татьяна и Мария. Отсутствие наследника накаляло политическую обстановку: согласно Акту о престолонаследии, принятому Павлом I, женщина на престол взойти не могла, потому наследником считался младший брат Николая II Михаил Александрович, что не устраивало многих, и в первую очередь — императрицу Александру Фёдоровну. В попытках вымолить у Бога сына, в это время она всё более и более погружается в мистицизм. Ко двору при содействии черногорских принцесс Милицы Николаевны и Анастасии Николаевны прибыл некий Филипп, француз по национальности, объявивший себя гипнотизёром и специалистом по нервным заболеваниям. Филипп предсказал Александре Фёдоровне рождение сына, однако, на свет появилась девочка — Анастасия. Николай записал в своём дневнике:

Запись в дневнике императора противоречит утверждениям некоторых исследователей, считающих, что разочарованный рождением дочери Николай долгое время не решался навестить новорожденную и жену.

Великая княгиня Ксения, сестра правящего императора, также отметила это событие:

Великая княжна была названа в честь черногорской принцессы Анастасии Николаевны, близкой подруги императрицы. «Гипнотизёр» Филипп, не растерявшись после неудавшегося пророчества, немедленно предсказал ей «удивительную жизнь и особую судьбу». Маргарет Игер, автор мемуаров «Шесть лет при русском императорском дворе», вспоминала, что Анастасия была названа в честь того, что император помиловал и восстановил в правах студентов Санкт-Петербургского университета, принимавших участие в недавних волнениях, так как само имя «Анастасия» значит «возвращённая к жизни», на изображении этой святой обычно присутствуют цепи, разорванные пополам.

Детство

Полный титул Анастасии Николаевны звучал как Её императорское высочество великая княжна российская Анастасия Николаевна Романова, однако им не пользовались, в официальной речи называя её по имени и отчеству, а дома звали «маленькой, Настаськой, Настей, кубышкой» — за небольшой рост (157 см) и кругленькую фигуру и «швыбзиком» — за подвижность и неистощимость в изобретении шалостей и проказ.

По воспоминаниям современников, детей императора не баловали роскошью. Анастасия делила комнату со старшей сестрой Марией. Стены комнаты были серыми, потолок украшен изображениями бабочек. На стенах — иконы и фотографии. Мебель выдержана в белых и зеленых тонах, обстановка простая, почти спартанская, кушетка с вышитыми подушечками, и армейская койка, на которой великая княжна спала круглый год. Эта койка двигалась по комнате, чтобы зимой оказаться в более освещённой и тёплой части комнаты, а летом иногда вытаскивалась даже на балкон, чтобы можно было отдохнуть от духоты и жары. Эту же койку брали с собой на каникулы в Ливадийский дворец, на ней же Великая княжна спала во время сибирской ссылки. Одна большая комната по соседству, разделённая занавеской пополам, служила великим княжнам общим будуаром и ванной.

Жизнь великих княжон была достаточно однообразной. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в 13:00 или в 12:30 по воскресеньям. В пять часов — чай, в восемь — общий ужин, причём еда была достаточно простой и непритязательной. По вечерам девочки решали шарады и занимались вышиванием, в то время как отец читал им вслух.

Рано утром полагалось принимать холодную ванну, вечером — тёплую, в которую добавлялось несколько капель духов, причём Анастасия предпочитала духи Коти с запахом фиалок. Эта традиция сохранилась со времени Екатерины I. Когда девочки были малы, ведра с водой носила в ванную прислуга, когда они подросли — это вменялось в обязанность им самим. Ванн было две — первая большая, оставшаяся со времени царствования Николая I (по сохранившейся традиции все, кто мылись в ней, оставляли на бортике свой автограф), другая — меньшего размера — предназначалась для детей.

Воскресений ждали с особенным нетерпением — в этот день великие княжны посещали детские балы у своей тёти — Ольги Александровны. Особенно интересен был вечер, когда Анастасии позволяли танцевать с молодыми офицерами.

Как другие дети императора, Анастасия получила домашнее образование. Обучение началось в восьмилетнем возрасте, в программу входили французский, английский и немецкий языки, история, география, Закон Божий, естественные науки, рисование, грамматика, арифметика, а также танцы и музыка. Прилежанием в учёбе Анастасия не отличалась, она терпеть не могла грамматику, писала с ужасающими ошибками, а арифметику с детской непосредственностью именовала «свинством». Преподаватель английского языка Сидней Гиббс вспоминал, что однажды она пыталась подкупить его букетом цветов, чтобы повысить оценку, а после его отказа отдала эти цветы учителю русского языка — Петру Васильевичу Петрову.

В основном семья жила в Александровском дворце, занимая только часть из нескольких десятков комнат. Иногда переезжали в Зимний дворец, при том, что он был очень большим и холодным, девочки Татьяна и Анастасия здесь часто болели.

В середине июня семья отправлялась в путешествия на императорской яхте «Штандарт», обычно — по финским шхерам, высаживаясь время от времени на острова для коротких экскурсий. Особенно императорской семье полюбилась небольшая бухта, которую окрестили Бухтой Штандарта. В ней устраивали пикники, или играли в теннис на корте, который император устроил собственными руками.

Отдыхали и в Ливадийском дворце. В основных помещениях располагалась императорская семья, в пристройках — несколько придворных, охрана и слуги. Купались в тёплом море, строили крепости и башни из песка, иногда выбирались в город, чтобы покататься на коляске по улицам или посетить магазины. В Петербурге это делать не получалось, так как любое появление царской семьи на людях создавало толчею и ажиотаж.

Бывали иногда в польских поместьях, принадлежащих царской семье, где Николай любил охотиться.

Григорий Распутин

Как известно, Григорий Распутин был представлен императрице Александре Фёдоровне 1 ноября 1905 года. Болезнь цесаревича держалась в тайне, потому появление при дворе «мужика», почти немедленно приобретшего там значительное влияние, вызвало догадки и толки. Под влиянием матери все пятеро детей привыкли полностью доверять «святому старцу» и делиться с ним своими переживаниями и мыслями.

Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала, как однажды в сопровождении царя прошла в детские спальни, где Распутин благословлял одетых в белые ночные сорочки великих княжон на сон грядущий.

То же взаимное доверие и привязанность видится в письмах «старца Григория», которые он посылал императорской фамилии. Вот выдержка из одного из писем, датированного 1909 годом:

Анастасия писала Распутину:

Гувернантка императорских детей Софья Ивановна Тютчева была шокирована тем, что Распутин имеет неограниченный доступ в детские спальни и донесла об этом царю. Царь поддержал её требование, но Александра Фёдоровна и сами девочки были полностью на стороне «святого старца».

По настоянию императрицы Тютчева была уволена. По всей вероятности, никаких вольностей «святой старец» себе не позволял, однако по Петербургу поползли слухи настолько грязные, что против Распутина ополчились братья и сёстры императора, причём Ксения Александровна отправила брату особенно резкое письмо, обвиняя Распутина в «хлыстовстве», протестуя против того, что этот «лживый старик» имеет невозбранный доступ к детям. Из рук в руки передавались подметные письма и карикатуры, на которых были изображены отношения старца с императрицей, девочками и Анной Вырубовой. Для того, чтобы потушить скандал, к вящему неудовольствию императрицы, Николай вынужден был временно удалить Распутина из дворца, и тот отправился в паломничество по святым местам. Несмотря на слухи, отношения императорской семьи с Распутиным продолжались вплоть до его убийства 17 декабря 1916 года.

А. А. Мордвинов вспоминал, что после убийства Распутина все четверо великих княжон «казались притихшими и заметно подавленными, они сидели тесно прижавшись друг к другу» на диване в одной из спален, как будто понимая, что Россия пришла в движение, которое скоро станет неконтролируемым. На грудь Распутину положили иконку, подписанную императором, императрицей и всеми пятью детьми. Вместе со всей императорской фамилией 21 декабря 1916 года Анастасия присутствовала на отпевании. Над могилой «святого старца» решено было возвести часовню, однако из-за последующих событий этот замысел не был реализован.

Первая мировая война

По воспоминаниям современников, вслед за матерью и старшими сёстрами, Анастасия горько рыдала в день объявления Первой мировой войны.

В день четырнадцатилетия по традиции каждая из дочерей императора становилась почётным командиром одного из российских полков. В 1901 году, после её рождения, имя св. Анастасии Узоразрешительницы в честь княжны получил Каспийский 148-й пехотный полк. Свой полковой праздник он стал отмечать 22 декабря, в день святой. Полковая церковь была возведена в Петергофе архитектором Михаилом Фёдоровичем Вержбицким. В 14 младшая дочь императора стала его почётным командиром (полковником), о чём Николай сделал соответствующую запись в своём дневнике. Отныне полк стал официально именоваться 148-й Каспийский Её императорского высочества великой княжны Анастасии пехотный полк.

Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия, как слишком юные для такой тяжёлой работы, стали патронессами госпиталя. Обе сестры отдавали собственные деньги на закупку лекарств, читали раненым вслух, вязали им вещи, играли в карты и в шашки, писали под их диктовку письма домой, и по вечерам развлекали телефонными разговорами, шили бельё, готовили бинты и корпию.

Мария и Анастасия давали раненым концерты и всеми силами старались отвлечь их от тяжёлых мыслей. Дни напролет они проводили в госпитале, неохотно отрываясь от работы ради уроков. Анастасия до конца своей жизни вспоминала об этих днях:

Под домашним арестом

По воспоминаниям Лили Ден (Юлии Александровны фон Ден), близкой подруги Александры Фёдоровны, в феврале 1917 года, в самый разгар революции, дети один за другим заболели корью. Анастасия слегла последней, когда царскосельский дворец уже окружали восставшие войска. Царь был в это время в ставке главнокомандующего, в Могилеве, во дворце оставались только императрица с детьми.

В ночь на 2 марта 1917 года Лили Ден оставалась ночевать во дворце, в Малиновой комнате, вместе с великой княжной Анастасией. Детям, чтобы они не волновались, объясняли, что войска, окружившие дворец, и далёкие выстрелы — результат проводимых учений. Александра Фёдоровна предполагала «скрывать от них правду так долго, как только будет возможно». В 9 часов 2 марта узнали об отречении царя.

В среду, 8 марта, во дворце появился граф Павел Бенкендорф с сообщением, что Временное правительство приняло решение подвергнуть императорскую семью домашнему аресту в Царском селе. Было предложено составить список людей, желающих остаться с ними. Лили Ден немедленно предложила свои услуги.

9 марта об отречении отца сообщили детям. Через несколько дней вернулся Николай. Жизнь под домашним арестом оказалась достаточно сносной. Пришлось уменьшить количество блюд во время обеда, так как меню царской семьи время от времени оглашалось публично, и не стоило давать лишний повод для провоцирования и без того разъярённой толпы. Любопытные часто смотрели сквозь прутья ограды, как семья гуляет по парку и иногда встречали её свистом и руганью, так что прогулки пришлось сократить.

22 июня 1917 года решено было побрить девочкам головы, так как волосы у них выпадали из-за стойко державшейся температуры и сильных лекарств. Алексей настоял, чтобы его побрили тоже, вызвал тем самым крайнее неудовольствие у матери.

Несмотря ни на что, образование детей продолжалось. Весь процесс возглавил Жийяр, преподаватель французского; сам Николай учил детей географии и истории; баронесса Буксгевден взяла на себя уроки английского и музыки; мадемуазель Шнайдер преподавала арифметику; графиня Гендрикова — рисование; доктор Евгений Сергеевич Боткин — русский язык; Александра Федоровна — Закон Божий.

Старшая, Ольга, несмотря на то, что её образование было закончено, часто присутствовала на уроках и много читала, совершенствуясь в том, что было уже усвоено.

В это время была ещё надежда для семьи бывшего царя уехать за границу; но Георг V, чья популярность среди подданных стремительно падала, решил не рисковать и предпочёл принести в жертву царскую семью, вызвав тем самым шок в собственном кабинете министров.

В конечном итоге Временное правительство приняло решение о переводе семьи бывшего царя в Тобольск. В последний день перед отъездом они успели попрощаться со слугами, в последний раз посетить любимые места в парке, пруды, острова. Алексей записал в своём дневнике, что в этот день умудрился столкнуть в воду старшую сестру Ольгу. 12 августа 1917 года поезд под флагом японской миссии Красного Креста в строжайшей тайне отбыл с запасного пути.

Тобольск

26 августа на пароходе «Русь» императорская семья прибыла в Тобольск. Дом, предназначенный для них, ещё не был окончательно готов, потому первые восемь дней они провели на пароходе.

Наконец под конвоем, императорская семья была доставлена в двухэтажный губернаторский особняк, где им отныне предстояло жить. Девочкам отвели угловую спальню на втором этаже, где они разместились все на тех же армейских койках, захваченных из Александровского дворца. Анастасия дополнительно украсила свой угол любимыми фотографиями и рисунками.

Жизнь в губернаторском особняке была достаточно однообразной; главное развлечение — наблюдать за прохожими из окна. С 9:00 до 11:00 — уроки. Часовой перерыв на прогулку вместе с отцом. Вновь уроки с 12:00 до 13:00. Обед. С 14:00 до 16:00 прогулки и немудрёные развлечения вроде домашних спектаклей, или зимой — катания с собственноручно выстроенной горки. Анастасия, по собственным словам, с увлечением заготавливала дрова и шила. Далее по расписанию следовали вечерняя служба и отход ко сну.

В сентябре им позволили выходить в ближайшую церковь к утренней службе. Опять же, солдаты образовывали живой коридор вплоть до самых церковных дверей. Отношение местных жителей к царской семье было скорее благожелательным.

Неожиданно Анастасия стала набирать вес, причём процесс шёл достаточно быстрыми темпами, так что даже императрица, беспокоясь, писала подруге:

— писала она сестре Марии в пасхальную неделю 1917 года.

— это строки из другого письма, адресованного великой княгине Ксении Александровне.

Екатеринбург

В апреле 1918 года Президиум Всероссийского Центрального исполнительного комитета четвёртого созыва принял решение о переводе бывшего царя в Москву с целью суда над ним. После долгих колебаний, Александра решилась сопровождать мужа, «для помощи» с ней должна была уехать Мария.

Остальные должны были дожидаться их в Тобольске, в обязанности Ольги входило заботиться о больном брате, Татьяны — вести домашнее хозяйство, Анастасии — «всех развлекать». Впрочем, в начале с развлечением обстояло туго, в последнюю ночь перед отъездом никто не сомкнул глаз, и когда наконец утром, к порогу были поданы крестьянские подводы для царя, царицы и сопровождающих, три девочки — «три фигуры в сером» со слезами провожали уезжавших до самых ворот.

В опустевшем доме жизнь продолжалась медленно и печально. Гадали по книгам, читали друг другу вслух, гуляли. Анастасия по-прежнему качалась на качелях, рисовала и играла с больным братом. По воспоминаниям Глеба Боткина, сына лейб-медика, погибшего вместе с царской семьей, однажды он увидел Анастасию в окне, и поклонился ей, но охрана немедля прогнала его прочь, угрожая стрелять, если он посмеет подойти так близко ещё раз.

3 мая 1918 года стало ясно, что по какой-то причине, отъезд бывшего царя в Москву был отменен и вместо этого Николай, Александра и Мария вынуждены были остановиться в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге, реквизированном новой властью специально для того, чтобы разместить царскую фамилию. В письме, помеченном этой датой, императрица наказывала дочерям «правильно распорядиться медикаментами» — под этим словом подразумевались драгоценности, которые удалось спрятать и захватить с собой. Под руководством старшей сестры Татьяны, Анастасия зашила оставшиеся у неё украшения в корсет платья — при удачном стечении обстоятельств предполагалось за них выкупить себе путь к спасению.

19 мая наконец было решено, что оставшиеся дочери и Алексей, к тому времени достаточно окрепший, присоединятся к родителям и Марии в доме Ипатьева в Екатеринбурге. На следующий день, 20 мая все четверо сели вновь на пароход «Русь», доставивший их в Тюмень. По воспоминаниям очевидцев, девочек везли в закрытых на ключ каютах, Алексей ехал вместе со своим денщиком по фамилии Нагорный, доступ к ним в каюту был запрещён даже для врача.

22 мая пароход прибыл в Тюмень, и далее на специальном поезде четверых детей доставили в Екатеринбург. Анастасия сохраняла при этом отличное расположение духа, в письме, рассказывающем о поездке, слышатся нотки юмора:

23 мая в 9 часов утра поезд прибыл в Екатеринбург. Здесь от детей удалили прибывших вместе с ними преподавателя французского языка Жийяра, матроса Нагорного и фрейлин. К поезду были поданы экипажи и в 11 часов утра Ольга, Татьяна, Анастасия и Алексей были наконец доставлены в дом инженера Ипатьева.

Жизнь в «доме особого назначения» была однообразна, скучна — но не более того. Подъём в 9 часов, завтрак. В 2.30 — обед, в 5 — полуденный чай и ужин в 8. Спать семья ложилась в 10.30 вечера. Анастасия вместе с сёстрами шила, гуляла по саду, играла в карты и читала матери вслух духовные издания. Немного позже девочек обучили печь хлеб и они с увлечением отдавались этому занятию.

Во вторник 18 июня 1918 года, Анастасия отпраздновала свой последний, 17-й день рождения. Погода в тот день стояла отличная, только к вечеру разразилась небольшая гроза. Цвели сирень и медуница. Девочки испекли хлеб, затем Алексея вывезли в сад, и вся семья присоединилась к нему. В 8 вечера поужинали, сыграли несколько партий в карты. Спать легли в обычное время, в 10.30 вечера.

Расстрел

Официально считается, что решение о расстреле царской семьи было окончательно принято Уральским советом 16 июля в связи с возможностью сдачи города белогвардейским войскам и якобы обнаружившемуся заговору о спасении царской семьи. В ночь с 16 на 17 июля в 23 часа 30 минут два особоуполномоченных от Уралсовета вручили письменный приказ о расстреле командиру отряда охраны П. З. Ермакову и коменданту дома комиссару Чрезвычайной следственной комиссии Я. М. Юровскому. После краткого спора о способе исполнения казни, царскую семью разбудили и под предлогом возможной перестрелки и опасности быть убитыми отрикошетившими от стен пулями, предложили спуститься в угловую полуподвальную комнату.

Согласно отчёту Якова Юровского, Романовы до последнего момента ни о чём не подозревали. В подвал по требованию императрицы были принесены стулья, на которые села она сама и Николай с сыном на руках. Анастасия вместе с сёстрами стояла позади. Сёстры принесли с собой несколько сумочек, Анастасия захватила также любимую собачку Джимми, сопровождавшую её во всё время ссылки.

Существуют сведения, что после первого залпа Татьяна, Мария и Анастасия остались живы, их спасли драгоценности, зашитые в корсеты платьев. Позже допрошенные следователем Соколовым свидетели показали, что из царских дочерей Анастасия дольше всех сопротивлялась смерти, уже раненую её «пришлось» добивать штыками и прикладами. По материалам, обнаруженным историком Эдвардом Радзинским, дольше всех живой оставалась Анна Демидова, прислуга Александры, которой удалось защитить себя подушкой, наполненной драгоценностями.

Вместе с трупами родных тело Анастасии завернули в простыни, снятые с кроватей великих княжон, и вывезли в урочище Четыре Брата для захоронения. Там трупы, обезобразив до полной неузнаваемости ударами прикладов и серной кислотой, сбросили в одну из старых шахт. Позже следователь Соколов обнаружил здесь труп собачки Ортино. После расстрела в комнате великих княжон был найден последний рисунок, сделанный рукой Анастасии, — качели между двух берёз.