Эх, Ларка-Ларка... Не твоя была очередь, не твоя... Ты, поди, и не знала, какой спасительницей ты для меня оказалась в один из самых тяжелых периодов моей жизни. Я влюбился в тебя без памяти, и любил с тех пор, и люблю, и, пока жив, буду любить. Какая-то нитка связывала нас, и тогда, когда мы вмделись чуть не каждый день, и когда между нами было 8 тыс. километров. Ты всегда казалась мне прекрасной: высокий лоб, светящиеся глаза, полуулыбка... То ли Богородица, то ли Джоконда. Я любил все семейство Столовицких: и Володю (которого, как мне казалось, можно выбросить, гол как сокол, на необитаемой скале, а через неделю там будет стоять дом, и он будет жаловаться, что в баньке пару недостает), и, конечно, их детей - поразительно красивых и добрых, а со временем - еще и умных, и успешных.
