Лозина-Лозинский Алексей Константинович — Биография
Алексе́й Константи́нович Лози́на-Лози́нский (29 ноября (11 декабря) 1886, Санкт-Петербург — 5 (18) ноября 1916, Петроград) — русский поэт, прозаик, переводчик, критик. Поэт «без групп», запомнившийся современникам «не столько стихами, сколько обликом и смертью, а потомками был прочно забыт. Свой оригинальный стиль с мрачновато-развязной бравадой он выработал лишь в последние годы своей недолгой жизни». Автор нескольких поэтических сборников, поэмы «Петербург» (1912—1913; в сборнике «Благочестивые путешествия». Петроград. 1916).
Родился в семье земских врачей народнических убеждений. Отец, Константин Степанович Лозина-Лозинский, происходил из старинного рода дворян Подольской губернии, полная фамилия — Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинский. Мать Варвара Карловна — дочь генерал-лейтенанта К. Ф. Шейдемана, героя Крымской войны. Старший брат Владимир стал протоиереем (в 2000 году причислен к лику святых Русской православной церкви).
В 1888 году, когда Алексею было два года, от тифа, во время борьбы с эпидемией городе Духовщина Смоленской губернии, умерла его мать. После этого отец переехал в Петербург, где работал врачом на Путиловском заводе.
Окончив гимназию, Алексей поступил в Петербургский университет. Оттуда его уволили за участие в студенческих беспорядках. Ещё с гимназических лет юноша принимал участие в революционной работе. Его трижды арестовывали. Один год (1912—1913) Алексей Лозина-Лозинский пробыл на острове Капри. Там он встречался с Максимом Горьким, но симпатии между ними не возникло.
В 19 лет из-за несчастного случая лишился ноги и ходил на протезе. Собираясь на охоту, молодой человек небрежно бросил в лодку заряженное ружьё. Прогремевший выстрел раздробил колено; следствием этой тяжёлой травмы и явилась ампутация ноги.. Поэт трижды покушался на самоубийство. 2 ноября 1909 года после неудавшейся студенческой забастовки (по случаю вывода из университета евреев-второгодников) Алексей Лозина-Лозинский выстрелил себе в грудь. Это была первая попытка самоубийства. 31 января 1914 года Алексей совершил вторую попытку: в ресторане «Рекорд» в кругу нескольких литераторов, среди которых был и Куприн, он выстрелил в себя. Пуля прошла выше сердца, парализовала руку. В тяжелом состоянии его отправили в больницу. В последний раз поэт принял морфий и, раскрыв книгу Поля Верлена, до последней минуты вёл записи о своих ощущениях. По свидетельству протоиерея Владимира Лозина-Лозинского, несмотря на самоубийство, был отпет по церковному обряду (воспоминания Св. Владимира опубликованы как приложение к собранию стихотворений поэта, изданному в 2008 году).
В «Петербургских зимах» Георгия Иванова есть портрет Алексея Лозина-Лозинского — скорее, это можно назвать фантастическим скетчем, почти осязаемо рисующим обстановку утренней «Бродячей собаки», инфернальному сумраку которой созвучно предстаёт призрачно-зловещая фигура несчастного и грешного поэта, рассуждающего о предпочтительном способе и времени самоубийства…: «…Прощайте, господин Лозина-Лозинский… Прощайте, неудачный поэт Любяр!.. Тут мне делается неприятно. Я знаю, что Любяр — псевдоним поэта, который несколько раз неудачно кончал с собой и, наконец, недавно, покончил. Я читал его стихи, то бессмысленные, то ясные, даже слишком, с каким-то оттенком сумасшествия. Во всяком случае, талантливые стихи. Упоминание его имени мне неприятно. Зачем тревожить память мёртвого? Я говорю это вслух. …Трогай!.. Прозябшая лошадь уносит сани. Я смотрю на визитную карточку: А. Любяр… Лозина-Лозинский… Такая-то улица…». А далее Г. Иванов вспоминает: «Месяца через два я получил повестку общества „Медный всадник“ на заседание памяти поэта Любяра. На этот раз (через три недели после нашей встречи) самоубийца-неудачник своего добился»; — и о фарсе, в который превратился вечер устроенный Ларисой Рейснер: «Вечер был безобразный, что и говорить. Но шагая домой через Троицкий мост, я вспомнил усмешку моего недавнего ночного собеседника, и мне казалось, что, может быть, именно такими поминками был бы доволен этот несчастный человек».
Лозина-Лозинский похоронен на Митрофаниевском кладбище Санкт-Петербурга.